Я не помню ее имени.
За прошедшие три года память сохранила только молодой звонкий голос, улыбку, морщинки в уголках глаз и рыжую челку, выбивающуюся из-под капюшона.
Она была из тех счастливых, наполненных светом женщин, чьи волосы без усилий всегда лежат красиво, в доме круглый год цветут орхидеи, а мужья до сих пор дарят цветы и целуют в ушко.
Той зимой я боролась за пресс кубиками, кое-как жила, строила иллюзии, избегала четких планов, не поднимала глаза от земли. Будущее было туманно, кривая жизни -дерганной, а радости в ней – с чайную ложку.
Она мягко улыбалась своему немолодому телу, говорила изящные комплименты, приходила на тренировки вовремя, уходила не торопясь. Неброским шармом разительно отличалась от амазонок с острыми скулами и хищными ногтями.
В первый раз мы разговорились в раздевалке, пунктиром обозначили с десяток общих тем и разошлись с легкой душой.
Во второй раз минут пятнадцать стояли на пронизывающем февральском ветру, не в силах разойтись, но не имея возможности отменить планы.
В третий — черепашьим шагом шли до супермаркета, и она рассказывала о том, как пятнадцать лет назад часто приезжала в Киев в командировки, и пила кофе в крошечном кафе недалеко от вокзала.
Живо рисовала словами, как пах утренний город, какими яркими были любимые улицы и праздничными фонтаны. Легко плела ажурный узор своей жизни: муж, бизнес, переезд, дом, взрослеющие сыновья – ни тени пафоса, ни намека на уныние. К статусу мужа относилась ровно – еще студентами делили один беляш на двоих – о глубоких рытвинах на дороге собственной жизни говорила спокойно, как о сырости за окном.
Ее рассказы хотелось не только слушать – вдыхать, пить, впитывать до последнего слова.
Хотелось находиться рядом, чтобы хоть на несколько минут быть сопричастным к ощущению тепла и света.
Хотелось легко говорить о тяжелом, вкусно — об обычном, с легкой иронией — о грустном.
— Что вы делаете в те дни, когда особенно остро чувствуете все несовершенство этой жизни? – Вдруг спросила она меня, вглядываясь пронзительными, как небо, глазами в самую душу.
— Воюю с этим несовершенством… — Мрачно ответила я, позвякивая внутренними доспехами.
— Я тоже когда-то воевала, пока не пала смертью храбрых на поле битвы!… – Она рассмеялась и снова стала серьезной. – А вы попробуйте не воевать, а сотворить маленькое чудо: испеките торт для своих мужчин, нарисуйте картину или напишите рассказ! У вас получится, даже если вы никогда этого не делали! Раскрасьте этот день сами, добавьте в него красоты и созидания в любом проявлении – и он станет чуточку лучше!
У входа в супермаркет она поделилась рецептом волшебных блинчиков на кефире, тепло попрощалась и упорхнула недра в продуктового монстра — завтра начиналась Масленица.
© Ksenia Reznikova 2019
